Родительский Комитет

Лариса Павлова: «Церковь не может не интересоваться ювенальной юстицией»

29 января 2010 года на первом заседании президиума Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви был утвержден список тем для рассмотрения в комиссиях Межсоборного присутствия. Святейший Патриарх Кирилл на заседании президиума сказал о жизненной необходимости обсуждения тем, вынесенных на присутствие. «Нам очень важно, чтобы Межсоборное присутствие стало важной частью церковной жизни, чтобы тематика Межсоборного присутствия обсуждалась людьми в церковной прессе«, — заявил он. «Русская линия», следуя призыву Предстоятеля Русской Православной Церкви, решила принять деятельное участие в этой дискуссии. В связи с этим предлагаем вниманию наших читателей разбор одной из тем, вынесенной на рассмотрение комиссии Межсоборного присутствия по вопросам взаимодействия Церкви, государства и общества, посвященной выработке позиции Русской Православной Церкви по ювенальной юстиции. О проблемах ювенальной юстиции рассуждает адвокат Московской коллегии адвокатов, член Правления НП «Родительский комитет» Лариса Павлова. (Ранее свое видение данной проблемы в интервью «Русской линии» изложили крупнейший специалист по ювенальной юстиции сопредседатель Общественного комитета в защиту семьи, детства и нравственности, член правления Российского детского фонда, писатель и педагог Татьяна Шишова и отец семерых детей, заведующий миссионерским отделом Иркутской епархии протоиерей Вячеслав Пушкарев).

Вопрос о ювенальной юстиции непростой. В последний год о ювенальной юстиции не говорит только ленивый. И хотя сказано о ней много, но так и нет четкого понимания проблемы не только в обществе, но даже среди специалистов. До сих пор нет единой терминологии, нет единых критериев, которыми определялась допустимость тех или иных предложений. К сожалению, а, может быть, и к радости, ювенальная юстиция разделила общество на ее сторонников и противников. Но когда нет ясности в предмете, о котором говорится, то трудно понять, о чем идет спор.

Мне приходилось принимать участие во многих дискуссиях и наблюдать на протяжении последних лет деятельность, как сторонников, так и противников ювенальной юстиции, и, к сожалению, я слышу в основном крайние взаимные обвинения. Например, сторонники ювенальной юстиции, которые имеются не только в обществе, но даже и в Русской Православной Церкви, говорят о том, что противники ювенальной юстиции демонизируют образ Запада, ищут врага, что они являются не защитниками детей, а защитниками убийц, извергов-родителей и т.д.  Использование таких обвинений и уничижительных эпитетов - это не тот метод, которым можно достичь понимания проблемы и определить способы, позволяющие защитить детей.

Я себя причисляю к противникам той ювенальной юстиции, которая нам предлагается, но это вовсе не значит, что я против защиты интересов ребенка. Наоборот интересы детей и их достаточно бесправное положение в нашем обществе, при наличии множества слов о правах ребенка, заставляет меня вдумываться в то, что происходит в обществе. По роду профессии мне приходится в буквальном смысле защищать интересы людей. Именно поэтому при рассмотрении вопроса ювенальной юстиции, как механизма защиты интересов ребенка я исхожу, прежде всего, из интересов ребенка как личности и гражданина нашего общества, из того насколько серьезные правовые гарантии предоставляются ребенку по защите его интересов различными правовыми новациями и ювенальными технологиями.

Стоит коротко обратиться к краткому экскурсу в историю ювенальной юстиции в России. Эта история я моей точки зрения началась в 1995 г., когда в Семейный кодекс РФ еще без громких разговоров о ювенальной юстиции была внесена правовая норма п. 2. ст. 56, согласно которой ребенок при нарушении его прав и законных интересов, в том числе при невыполнении или при ненадлежащем выполнении родителями (одним из них) обязанностей по его воспитанию и образовани, либо при злоупотреблении родительскими правами, вправе самостоятельно обращаться за их защитой в орган опеки и попечительства, а по достижении возраста четырнадцати лет в суд. Как ребенок может определить, что его родитель ненадлежащим образом выполняет свои обязанности по его собственному воспитанию и образованию, какие критерии для этого существуют, насколько мнение ребенка адекватно ситуации мало интересовало законодателей. Был важен сам по себе факт расширения прав ребенка. Таким образом именно Семейный кодекс РФ заложил в себе основы ювенальной юстиции, как системы приоритетной защиты прав ребенка, и, к сожалению, прежде всего от его родителей. В 2002 г. в Государственную Думу сторонниками ювенальной юстиции был представлен законопроект по созданию системы ювенальной юстиции в России. Он ориентировался на западные ювенальные системы и предполагал создание ювенальных судов, которые должны возглавить всю систему и должен по мнению авторов явиться тем самым органом, который будет принимать решения по всем делам, в которых участвуют несовершеннолетние. В систему ювенальной юстиции предлагалось включить «орла и трепетную лань», то есть совершенно разнородные структуры, начиная от колоний по делам несовершеннолетних до уполномоченных по правам ребенка, органов опеки, органов социальной защиты, общественных неправительственных организаций, правоохранительных органов. Данный проект был подвергнут серьезной критике со стороны различных государственных структур, которым он был представлен на рецензию, со стороны научных институтов, правоохранительных органов. Критика была совершенно обоснованной. Законопроект был крайне сырой, он был сделан без анализа ситуации в стране, без учета действующей правовой системы России, не были просчитаны минимальные бюджетные затраты на реализацию этого проекта. По существу проект был нереалистичен, он мог бы привести к параличу всей правовой, судебной и правоохранительной системы России. Поэтому он был отклонен обоснованно.

Неудача заставила задуматься даже сторонников ювенальной юстиции о дельнейших действиях. Заявление о том, что нам не нужна ювенальная юстиция западного образца, имеет под собой серьезные основания. Реализация ювенальной юстиции начла осуществляться при непосредственном участии UNICEF, принимались в основном западные образцы ювенальной юстиции. Англосаксонская правовая система совершенно иная, нежели российская правовая система. При внедрении ювенальной юстиции западного образца потребуется серьезно пересмотреть Конституцию РФ, полностью менять российскую правоохранительную систему. Наша правовая система ближе к романо-германской правовой системе. Поэтому когда предлагаются законопроекты без учета действующей российской правовой системы, можно говорить только о том, что к этому делу подошли безответственно.

Сторонники ювенальной юстиции казалось бы должны остаться у разбитого корыта после того, когда были отклонены ювенальные проекты. Однако в пилотных регионах продолжался эксперимент по работе ювенальных судов, без наличия достаточной правовой базы, что уже само по себе незаконно, щли определенные наработки в ведомствах. На сегодня ювенальная юстиция — как некий миф. Ювенальную юстицию никто не видел, но все ее боятся. Так что же представляет собой ювенальная юстиция, которую нам навязывают? И как необходимо защищать права и интересы ребенка? Стоит отметить, что как противники, так и сторонники ювенальной юстиции говорят об одном — о защите прав ребенка. Сторонники ювенальной юстиции предлагают модель защиты прав ребенка, в которой во главу угла ставятся права ребенка, при этом они ничего не говорят о том, какие именно права ребенка они собираются защищать. В России действует Конвенции о правах ребенка, имеется закон «Об основных гарантиях прав ребенка», где в принципе прописаны основные права ребенка, есть закон « Об образовании», есть Основы законодательства об охране здоровья граждан, где также прописаны права несовершеннолетних. Для того чтобы начать защищать права несовершеннолетних и принимать новые законы наверное необходимо провести вначале анализ имеющихся правовых актов, определиться в том, насколько данные правовые акты способны широко и полно защитить интересы ребенка, как они это делают и есть ли необходимость что-то менять. Такой аналитической работы не проводил никто, ни авторы ювенальных проектов, ни ведомства. Отсутствует концепция ювенальной юстиции. концепция российской системы защиты прав несовершеннолетних. Многие крайне нужные детям законы, такие как о защите нравственности ребенка, его информационной безопасности потерялись в недрах Государственной Думы. И сторонники ювенальной юстиции даже не вспоминают о необходимости защиты к примеру информационного поля ребенка, его право на безопасные игрушки.

Противники ювенальной юстиции и многие члены Русской Православной Церкви выступают против того, чтобы права ребенка являлись приоритетными над правами человека как такового. Как можно говорить о правах человека и называться демократическим государством и при этом выделять права ребенка, делая их приоритетными над правами человека вообще? Получается, что ребенок — это не человек? Или он все-таки является человеком? Если мы говорим о защите прав ребенка как маленького человека, то необходимо обратиться к Конвенции о правах ребенка. Почему в свое время ООН приняла эту Конвенцию? Она была принята потому, что, как написано в ее преамбуле «ребенок в силу своей физической и нравственной незрелости требует особой защиты«, то есть обращается особое внимание на то, что ребенок не может быть приравнен к взрослому в силу своего физического и психического состояния. Эти вещи очевидны, их не надо доказывать.

В рамках ювенальной юстиции ребенку делегируются те права, которые далеко не однозначны и, сами по себе, никоим образом не улучшают положение ребенка. Еще раз рассмотрим право ребенка с 14 лет самостоятельно обращаться в суд. Что это право — абсолютное благо? Но давайте задумается, а может ли ребенок сам себя защитить в суде? Ответ очевиден: не может. Даже самый умный и толковый ребенок в силу своего ума, своего практического опыта и своего материального положения самостоятельно защитить себя в суде не может. Для того чтобы иметь нормальную защиту в суде ребенок должен получить помощь либо у своего законного представителя, а еще лучше адвоката. Сможет ли он сам найти эту помощь? Очевидно, что не может. Поэтому когда мы кричим «ура» праву ребенка с 14 лет самостоятельно обращаться в суд, мы лукавим. Само по себе наличие права еще не означает, что оно будет должным образом реализовано. Неужели только потому, что раньше ребенок не имел права на обращение в суд самостоятельно, в случае нарушения его прав родителями, можно говорить, что его интересы не защищались? Это совершенно не так. Органы опеки и попечительства, милиция решали вопросы о назначении ребенку опекуна, органы опеки обращались в суд, прокурор также в интересах ребенка обращался с иском в суд. Теперь же ребенок предоставлен самому себе. Право на обращение в суд, которому многие аплодируют, в том числе и сами дети, по существу не обеспечивает защиту ребенка. Интересы ребенка, естественно, надо защищать, но ребенок не может быть отделен от семьи. Право ребенка иметь семью и знать своих родителей, право воспитываться в семье закреплено не только в российском законодательстве. В Конституции РФ говорится, что семья защищается государством, это положение закреплено и в международных нормах, в частности, в конвенции о правах ребенка. Сторонники ювенальной юстиции как будто не понимают, что защита прав ребенка осуществляется для того, чтобы ребенок был счастлив. Может ли ребенок быть счастлив без семьи? Может ли быть счастливым ребенок, лишенный отца и матери? Как сказал кто-то из мудрых: ребенок и все мы должны быть чьими-то. Другими словами, ребенок должен иметь реальную защиту. Государевы дети, детдомовцы, у которых нет никого, кроме обезличенного государства, понимают, что реально они беззащитны. Поэтому мы должны создать такую правоохранительную систему защиты прав несовершеннолетних, которая сделала бы наших детей счастливыми. Эта система, во-первых, должна закрепить право ребенка на кровную семью и создать механизмы этой защиты. Сегодня мы много говорим о семье, однако, реальных механизмов защиты семьи как основной структуры любого общества в России практически нет. К сожалению, наше законодательство идет по пути, который не способствует укреплению семьи. Например, были сокращены сроки для расторжения брака. Необходимо вносить такие изменения законодательство, которые сделают более сложным развод, необходимо сделать такую систему, при которой ребенок мог быть изъят из родной семьи только в исключительных случаях, когда исчерпаны все возможные способы нормализации обстановки в семье.

Семейный кодекс РФ на сегодня предусматривает две санкции в отношении родителей за ненадлежащее воспитание — лишение родительских прав и ограничение родительских прав. Предусмотрена еще и административная ответственность родителей в виде штрафа. Это исчерпывающий список санкций. Сегодня ребенок может быть изъят из семьи в том случае, если имеется угроза его жизни и здоровью, если оставление ребенка с родителями опасно для его жизни и здоровья. Однако опять-таки отсутствуют реальные критерии того, что имеется в виду, когда речь идет об опасности здоровью и жизни. Поскольку у чиновника нет других рычагов для контроля за семьей, то ему приходится при наличии сигнала о неблагополучии на всякий случай сразу изымать ребенка из семьи частно по надуманным предлогам. А затем, либо лишать родителя родительских прав, либо ограничивать его в родительских правах, что собственно у нас и происходит. Здесь-то и возникает конфликт интересов чиновника, ребенка и родителей. В итоге ребенка изымают из семьи, потому что в холодильнике нет апельсинов, или потому что родитель шлепнул ребенка (вспомним нагремевшее дело в Финляндии), или потому что ребенок вместе с семьей соблюдает, к примеру православный пост. Почему стали возможны эти нелепые случаи? Потому что в соответствующей статье Семейного кодекса РФ ничего не сказано о том, что понимается под угрозой жизни и здоровью ребенка. Нет никаких критериев такой угрозы. И странно, что никто из сторонников ювенальной юстиции не говорит о необходимости выработать критерии угрозы жизни и здоровью ребенка. Разве, что уполномоченный по правам ребенка г-н Астахов почти сразу по вступлении в должность заявил о том, что запрещает шлепать детей. Также отсутствуют критерии «злоупотребления родительскими правами«. В итоге любой чиновник, исходя из своих субъективных представлений, волюнтаристски решает, что считать «угрозой жизни и здоровью ребенка«, а что »злоупотреблением родительскими правами«. Да что там чиновник, сам ребенок может дать свою трактовку » злоупотребление правам« и подать иск в суд на родителя. Вопрос критериев не прост и вряд ли возможно их выработать. Поэтому даже если невозможно выработать точные критерии и понятия, совершенно необходимо внести поправки, прежде всего, в семейное законодательство, о том, что лишение родительских прав и изъятие ребенка из семьи производятся в исключительных случаях после принятия всех мер для обеспечения нормальной жизни ребенка в родной семье. Надо четко понимать, что от изъятия ребенка из семьи страдает, прежде всего, сам ребенок, так как нарушается его образ жизни, рвутся его привязанности, теряется его связь с семьей, ребенок лишается возможности создать себе стереотип семейной жизни, ребенок сразу же попадает в группу риска, в зону социального неблагополучия.Мало того при имеющемся положении вещей любой человек, ставший родителем попадает также к группу риска. По доносу, по чьей-то корысти фактически любой родитель может быть лишен родительский прав, так как всегда возможно расценить любой родительский запрет или наказание как психологическое насилие над ребенком. Сторонники ювенальной юстиции предлагают внести в Семейный кодекс поправки, согласно которым родители будут не только лишаться родительских прав, но они еще будут выселяться из жилища, с них будут взыскиваться алименты на содержание ребенка и кроме того с них будет взыскиваться моральный ущерб за вред, нанесенный ребенку. Таким образом, любой человек, имеющий ребенка, попадает в такую группу риска, находясь в которой, он не только может быть лишен ребенка, но может быть лишен основных прав — права на жилище и даже права на свободу. В связи с этим возникает вопрос, а что от этого выигрывает ребенок? Что мы ему даем, лишая его семьи? Этот вопрос не обсуждает никто.

Хотелось бы обратить внимание всех, кто радеет за права детей, на то, что российское законодательство содержит много норм, которые вредят детям. Почему никто не обсуждает эти нормы? Почему никто не возмущается нормой, согласно которой медицинское вмешательство после 15 лет возможно только по согласию ребенка? Насколько ребенок может адекватно оценить необходимость лечения. Простой вопрос с лечением зубов, которого бояться многие дете по сути может стать неразрешимой проблемой. А как быть с тем, что ребенок наркоман с 16 лет также имеет право на отказ от медицинского кого вмешательства. Это ведь абсурд. Складывается парадоксальная ситуация, когда право на дачу согласия на медицинское вмешательство, которое, казалось бы, должно действовать в интересах ребенка, в реальности приводит к тому, что родитель, имеющий ребенка-наркомана старше 16 лет, не имеет возможности лечить его принудительно, он может добиться лечения только, если докажет, что такое лечение крайне необходимо. Неужели после этого мы можем говорить, что защищаем права ребенка и боремся с наркоманией? Кто будет защищать право ребенка на охрану его здоровья? Он сам? Абсурд. Такое положение вещей полностью противоречит букве и духу закона.

Мы говорим о праве ребенка на образование и вместе с тем совершенно не рассматривается вопрос о информационной защите ребенка. Сейчас в Государственной Думе находится страшный закон, который я называю «порно-законом». Это закон об обороте продукции порнографического и эротического характера. Этот законопроект внесен рядом депутатов: Говорухиным, Мизулиной, Лаховой и другими. В этом законе говорится, что он не распространяется на образовательные программы, документальное кино, культурно-просветительские программы. Практически данным законом нашему государству предлагается узаконить порнографию. Неужели после этого мы будем говорить, что защищаем информационную безопасность ребенка, если в образовательные программы мы сможет включать материалы порнографического характера? Данный закон позволяет открывать публичные дома, легко получать разрешение на распространение порнографии. К сожалению, мы привыкли говорить одно, а делать другое.

Говоря о безопасности ребенка и его правах, надо говорить о том, что ребенок имеет право не знать порнографии и эротики, он имеет право на информационную защиту. Есть ли у нас закон об информационной защите ребенка? Есть ли у нас закон о защите нравственности ребенка? Таких законов нам не предлагается. Сторонники ювенальной юстиции предлагают нам создание ювенального суда, который будет являться скорее не судом, а  профилакторием для малолетних преступников, будет осуществлять не только правосудие, но и профилактику преступности, то есть примет на себя функции органов МВД, органов прокуратуры, пенитенциарной системы. Для родителей он может стать карательным органом. Сторонники ювенальной юстиции предлагают нам создание ювенальных технологий, в частности, предлагается создание региональных баз неблагополучных семей. При отсутствии опять-таки критериев «неблагополучной семьи» каждый чиновник в разных регионах будет трактовать это понятие по-своему. В одной регионе признаком неблагополучия семьи будет считаться отсутствие отдельной квартиры, в другом регионе — печное отопление, в третьем регионе — недостаточное количество квадратных метров жилой площади на человека. Таким образом, те изменения, которые предлагают нам сторонники ювенальной юстиции, приведут к ухудшению положения прав ребенка, лишая его права на воспитание в семье и делегируя ребенку те права, которые он самостоятельно реализовать не способен. Мы лишаем ребенка детства.

Сторонники ювенальной юстиции ловко манипулируют понятиями, отмахиваются от разговоров о том, что ювенальная юстиция ведет к разрушению семьи и размыванию семейных устоев, предлагая темой дискуссии тему преступности несовершеннолетних, думать о том, как бы наказать несовершеннолетних так, чтобы им не пришлось отбывать наказание в колонии. Почему они об этом пекутся? Ведь в нашем уголовном законодательстве есть норма, согласно которой несовершеннолетний после первого преступления не может быть отправлен на отбытие наказания в колонию, к нему применяется условное наказание. Не нужно ничего менять, достаточно применять действующее законодательство. Много надежд возлагается на то, что появятся прекрасные психологи и замечательные социальные работники, которые смогут заменить родителей и вырастить из детей, лишенных родителей, прекрасное поколение. Это напрасные надежды, поскольку только воспитание в семье дает ребенку полноту жизни, полноту ощущений, возможность социализироваться, получить необходимые социальные умения и навыки, получить нормальную правовую защиту со стороны своих родителей, наконец просто быть счастливым.

Необходимо сформулировать государственную политику в области семейных отношений. Необходимо законодательное закрепление приоритета семейного воспитания ребенка его кровной семьей. Это основной тезис. Потому что сейчас наблюдается тенденции заменить кровную семью разного рода суррогатами — патронажной семьей, детским домом, приемной семьей, приютами. Конечно, эти институты имеют право на существование, но приоритетным институтом должна является кровная семья. Защита прав ребенка должна осуществляться только на законном основании. В школах появился так называемый «паспорт здоровья школьника», который составлен с грубым нарушением прав семьи на частную жизнь, с нарушением врачебной тайны, с рядом нарушений многих других норм, защищающих права человека и права личность, как ребенка, так и членов его семьи. Поэтому обязательно и необходимо соблюдение законности при рассмотрении вопросов о защите ребенка. Предоставление приоритета правам ребенка над правами личности и правами человека вообще является недопустимым, нелогичным. В итоге оно приведет к грубому нарушению прав ребенка. Необходимо говорить не только о духовно-нравственном образовании ребенка, а о работе с семьей вообще. Должны создаваться центры, которые помогали бы молодым семьям. Сегодня семья, хотя и защищенная государством, лишена целенаправленной защиты. Необходима ориентация государственной политики на защиту семейных ценностей, на это должны быть направлены и образовательные программы, и культурно-просветительские программы, и документальное кино. Приоритет семейных ценностей, приоритет кровной семьи, приоритет семейного воспитания ребенка — это то основное, без чего наши дети не смогут стать счастливыми людьми.

Я рада тому, что на Межсоборное присутствие вынесен вопрос о ювенальной юстиции. Церковь не может не интересоваться ювенальной юстицией, поскольку она затрагивает семейные ценности. Семейные ценности являются зоной действия Церкви. Согласно Православию, семья — это малая церковь, поэтому Церковь не может не защищать интересы семьи. Церковь должна обратить внимание на то, что приоритет семейных ценностей является залогом стабильности самого государства. Церковь должна заявить, что признание приоритета прав ребенка над правами человека и возложение на ребенка неудобоваримого бремени ответственности недопустимо. Церковь должна провозгласить приоритет воспитания ребенка в кровной семье.