Корреспондент: Вот уже несколько лет правительством Ельцина, а теперь Путина без большого шума, но очень настойчиво готовится так называемая реформа школьного образования. Какое место эта акция занимает во всей программе "реформ" и какие цели преследует?

Министр: Чтобы понять это, надо вспомнить, каково главное предназначение школы. Не обучение, а образование. Образование, то есть создание из ребенка частицы данного общества. А в целом система образования имеет целью воссоздать, воспроизвести в новом поколении то общество, которое требуется его правящей верхушке. Школа выполняет эту задачу методами обучения и воспитания, они связаны неразрывно. Учитель и соученики передают ребенку или подростку те знания и умения, которые считаются необходимыми в данном обществе, а также те идеалы, понятия о добре и зле, нормы поведения и запреты, которые соединяют людей в одно общежитие, определяют жизнеустройство в этом обществе. Все это и составляет то "культурное ядро" общества, которое школа сохраняет и передает из поколения в поколение.

Корр.: То есть вы рассматриваете школу как матрицу, на которой воспроизводятся последующие поколения?

Министр: Да, школа - это "генетическая матрица" культуры. Поэтому школа - один из самых устойчивых, консервативных общественных институтов. Всякие реформы школы, ее уклада, ее программ должны делаться чрезвычайно осторожно. Для общества и его культуры, как и для любого организма, защита его "генетического аппарата" - одно из главных условий продолжения рода. Конечно, внешние условия изменяются, мы развиваемся, развивается и ядро нашей культуры, но массивные мутации прерывают цепь времен, производят разрыв поколений, который может стать фатальным для судьбы народа.

Корр.: Все это вещи почти очевидные. Почему же "реформаторы", в том числе люди умные, интеллигентные, действуют так радикально, с таким нахрапом, без всякого общественного диалога? Ведь они уже внесли в жизнь школы множество изменений.

Министр: Да, изменения очень тяжелые и без всякого диалога с обществом, пользуясь тоталитарной властью над СМИ. Может быть, трудно это людям понять, но удар, уже нанесенный здесь России, тяжелее, чем разрушение сельского хозяйства и промышленности. После войны СССР разрушенное хозяйство восстановил за пять лет. Трудно, но можно. Поколение с исковерканным воспитанием так и проходит по жизни, как подранки. А главное, именно из присущего школе консерватизма произведенная в ней мутация укореняется, и ее потом трудно исправить. Новые учителя, новые учебники и новый уклад обретают инерцию. Тот факт, что "реформаторы" осмелились так жестко и грубо вторгнуться в организм российской школы, говорит о редкой безответственности и жестокости этого политического течения. Тут они решились на тактику выжженной земли.

Корр.: СМИ старательно сводят проблемы школы к нехватке денег, нехватке учебников, невыплате зарплаты учителям и т.д. Вы, похоже, ставите вопрос по-другому.

Министр: Бюджет школы - важная проблема, но в другом плане. Да, обнищали учителя, резко ухудшились питание и здоровье детей, большую часть детей школа в себя не вбирает - у нас уже выросло поколение, десятая часть которого отсеялась в начальной школе. Это - тяжелый удар по судьбам молодых людей и по человеческому потенциалу народа. Таковы общие социальные и экономические условия, в которые поставлена школа. И они, кстати, будут только ухудшены планами растянуть школьное образование до 12 лет. Однако главное - это не обеднение школы. Во время войны школа, как и все другие сферы жизни, питалась скудно. Но именно в той школе вырастали поколения, сделавшие СССР великой культурной державой. Важно изменение школы. Такое, при котором дети неимущих - а их в России большинство - или вообще отлучались от образования, или получали образование ухудшенного типа.

Так что давайте поговорим именно о реформе, то есть о планах изменения нашей школы. Поговорим о типе школы, о типе той культуры, которую она должна передать новому поколению. Новенький учебник на хорошей бумаге лучше потрепанного, перешедшего от старшего брата. Но гораздо важнее, что в нем написано. Если моему сыну дают учебник, извращающий историю России, подучивающий его возненавидеть своих предков, то мне неважно, что он на глянцевой бумаге. Для меня важно, что этот учебник - инструмент разрушения России. В школе проходит едва ли не главная линия фронта. Цель реформы школы - произвести в следующих поколениях замену культурного ядра нашего общества и таким образом изменить сам тип общества и тип человека. В какую сторону изменить - совершенно ясно из всего того, что мы видим и чувствуем на своей шкуре последние десять лет.

Корр.: Под линией фронта вы понимаете линию противостояния двух частей общества - тех, кто желает такого изменения, и тех, кто этому сопротивляется?

Министр: Именно так. Чубайс, Греф, Кох - все те, кто стремится закрепить "завоевания" этих десяти лет, обязательно должны для этого сломать генотип нашего общества, а значит, изменить тип школы. Оппозиция объединяет тех, кто считает дела этих "реформаторов" губительными для России. Мы сопротивляемся этой реформе и предлагаем проект модернизации нашей школы так, чтобы не повредить генотип России, не допустить разрушения и замены ядра нашей культуры. Это - суть конфликта по поводу школьной реформы. Остальное - детали и вопросы техники.

Корр.: Чтобы понять суть этого конфликта, нам надо в самых грубых чертах определить, какой тип школы мы имели и какой тип школы пытаются устроить в России реформаторы. Давайте опишем эти два образа.

Министр: Да, это надо сделать - именно в главных чертах. Но для этого надо определить и типы культуры, которые стоят за двумя типами школы. Давайте пойдем шаг за шагом от того момента, когда возник тот новый тип "школы буржуазного общества", который хотят взять за образец для России наши реформаторы. Этот момент - период буржуазных революций и становления современного городского общества Запада. Вопрос этот прекрасно изучен в западной педагогике, так что нам домысливать ничего не придется.

Итак, школа средневековой Европы была тесно связана с христианством и с университетом, также выросшим из богословия. За ней стояла культура, которую принято называть "университетской". Ее главный принцип - целостное видение мира, отраженное в дисциплинах. Освоение этого образа мира идет по восходящей, согласно логике развития самой культуры. Ученик как бы проходит этапы становления человечества. С обучением сопряжено воспитание - передача иерархии ценностей. На выходе из этой образовательной системы - личность, нагруженная свободой воли и ответственностью, обладающая целостным представлением о мире и умением мыслить. Цель этой школы - "наставить на путь".

О такой школе Ницше писал, что она "не имеет более важной задачи, как обучать строгому мышлению, осторожности в суждениях и последовательности в умозаключениях". В.Гейзенберг, много размышлявший о школе, добавил: "Образование - это то, что остается, когда забыли все, чему учились". В чем же он видел главное? В том, что школа передает "способность обращать всякую проблему в принципиальную", то есть способность упорядочить мозаику опыта.

Новое буржуазное общество нуждалось в школе для "фабрикации" человеческой массы, которая должна была заполнить как обезличенная рабочая сила фабрики и конторы. Из такой школы, как теперь говорят, должен был выйти "добропорядочный гражданин, работник и потребитель". Для выполнения этих функций и подбирался запас знаний, который заранее раскладывал людей "по полочкам". Эта школа оторвалась от университета, возникла "мозаичная культура" (в противовес "университетской"). Возник и ее носитель - легко манипулируемый "человек массы", наполненный "нужными" сведениями.

Корр.: Но ведь одной массой не обойдешься, нужны еще и надсмотрщики, правящий слой.

Министр: Конечно. Помимо школы как "фабрики людей массы" там сохранилась, в разных формах, небольшая по масштабам школа старого, университетского типа. Это по большей части закрытые школы для элиты. Они основаны на системе дисциплин, уже научных, но тип сохранился. Часто эти школы учреждали религиозные ордена или университеты. По своему укладу, программам, нагрузке эти школы разительно отличаются от массовой. Они формируют сильную личность, творца идеологии - элиту, не оболваненную "школой массы". Школа Запада стала "двойной", школой "двух коридоров". В Европе это разделение начинается с начальной школы, в США позже, эту роль там больше возлагают на университет. Но главное - два коридора. В одном готовится элита на базе "университетской" культуры, в другом - людская масса с "мозаичной" культурой. Такая школьная система воспроизводит классовое общество, его два главные класса.

Корр.: Какова же была наша школа, которую перестраивают реформаторы?

Министр: Наша школа, которую мы помним в облике советской школы, сложилась в результате долгих исканий и споров с конца XIX века. Тогда как раз нарождалась массовая школа, и русская культура сопротивлялась воздействию "импортированного" капитализма. Итог был подведен на учительском съезде в 1918 г., который утвердил главный выбор - единая общеобразовательная школа. Оба определения исключительно важны, да мы раньше мало о них думали.

"Двойная" школа исходит из представления о двойном обществе - цивилизованном (гражданское общество или "собственники") и нецивилизованном ("пролетарии"). Это как бы два разных племени, говорящих на разных языках и имеющих разные типы культуры. Идея единой школы заключается в том, что существует общее "тело народа", дети которого изначально равны, как дети одной семьи. В единой школе они и воспитываются как говорящие на языке одной культуры. Реформаторы прежде всего поставили задачу сломать этот принцип единой школы. Их цель - разделить единую школу на два коридора - создать небольшую школу для элиты и большую - для фабрикации быдла. Пока что ни с элитой, ни с быдлом не очень-то получается, но вода камень точит.

Корр.: Старания по разделению школы очевидны. Обо всех этих платных лицеях, гимназиях и колледжах люди уже наслышаны, хотя не очень-то понимают, к чему это ведет. А какой смысл вкладывался в общеобразовательный характер школы?

Министр: Этот принцип означал, что вся школа, включая вечерние школы и ПТУ, строилась на базе университетской, а не "мозаичной" культуры, и всем давала общий свод знаний. Советская школа вся была школой для элиты - все дети в этом смысле были кандидатами в элиту. Конечно, другие стартовые условия еще довольно сильно различались, сельская школа по ресурсам была беднее столичной, но тип образования, тип культуры и иерархия ценностей у всех была университетской. Потому маленький Валентин Распутин из сибирской деревни получал в школе свои "уроки французского". Потому выпускник ремесленного училища из Гжатска Юрий Гагарин мог стать элитным летчиком, а потом космонавтом, а Джохар Дудаев из депортированной чеченской семьи - генералом, командиром элитного соединения. Школа дала им то же самое ядро культуры, что и ученикам лучших столичных школ.

Корр.: Недавно министр народного образования, выступая перед журналистами, сказал, что реформа системы образования необходима потому, что российская школа сильно отстала от школ "цивилизованных стран". Как это понимать?

Министр: Надо понимать так, что наша школа слишком хорошо учит детей. Не нужно это "рыночному обществу". А отстала она именно в фабрикации такого человека, какой нужен этому правительству и стоящим за ним социальным группам. Реформа школы необходима для того, чтобы привести российских детей в соответствие с западными стандартами "человека массы". Невозможно превратить народ в манипулируемую массу, если резко не понизить уровень школьного образования, если не сменить его университетский, дисциплинарный тип на "мозаичный". Наша школа именно тем не нравится нынешнему режиму, что пока не удается сломать ее тип и понизить качество. Придушить уже смогли, а сломать пока нет.

Влиятельный журнал "The Economist" писал, что выпускники советской школы по своему развитию обгоняли американских школьников на два года, а японских - на год. Это непорядок! Требуется глубокая реформа школы! Смотрите, за идеал принимается именно школа США. Американизация школы идет и в Западной Европе. Значит, в каком-то смысле американская система является наилучшей для "нового мирового порядка". И для нас как раз важен вопрос, в каком смысле она наилучшая. Какие цели она ставит? Совпадают ли эти цели с интересами России? А если в России общество расколото по интересам, то интересам какой части общества отвечает именно американская система образования?

Корр.: Когда людям говорят "отсталая" школа, они это понимают просто - это школа, из которой подросток выходит необразованным и не умеющим думать. Почему же люди не могут правильно понять министра?

Министр: Потому что люди у нас пока что исходят из здравого смысла, из интересов личности и народа. А правительство исходит из интересов узкого класса собственников - кохов и абрамовичей. С точки зрения здравого смысла американская школа - одна из самых отсталых. Достаточно сказать, что 2/3 первокурсников в американских университетах вынуждены брать дополнительные курсы, где их учат тому, чему должны были научить в школе. При этом такие предметы, как алгебра, тригонометрия, основы математического анализа, являются в Америке университетскими, а не школьными. То есть доучивать студентов приходится элементарной арифметике. В недавнем международном исследовании качества школьного образования ученики 12-го класса из США оказались на третьем месте с конца (!), опередив только школьников Кипра и ЮАР. Средний выпускник американской школы с грехом пополам манипулирует с десятичными дробями и решает задачи в 2 действия. Во многих школах не учат делить дроби и умножать многозначные числа. Физику он может по желанию изучать в школе, но только один. год. К тому же без квадратных уравнений и деления дробей изучение физики ведется на уровне нашего шестого класса. Еще хуже обстоит дело с историей, географией, литературой. Если говорить о качестве образования, то оно в России даже теперь лучше американского, хотя советскую систему разрушают уже десять лет.

Корр.: Может быть, правительство хочет перенять тип американской школы для элиты?

Министр: Во-первых, это не так, речь идет именно о массовой школе. Но даже если бы и об элитарной - зачем надо менять созданный в России за сотню лет тип? В уже упомянутом международном исследовании сравнивались школы, дающие углубленное образование по математике и естественным наукам. США находятся на последнем, шестнадцатом месте по физике и на пятнадцатом месте по математике. Россия на третьем и втором месте соответственно. Так что и "элитные" школы в России пока что более элитны, чем в США. Во многих американских школах "для одаренных и талантливых" подавляющее большинство - дети иммигрантов, в основном из Китая, Японии, Индии, СССР и Восточной Европы. Поразительно, что на наших глазах открыто пытаются уничтожить то лучшее, что еще сохранилось в России и служит ее народу, а люди хлопают глазами и молчат. А то и аплодируют.

Корр.: Но ведь США - мировой лидер в науке, технологии, в военной области. Для этого нужно много инициативных, творческих кадров высокой квалификации. Нельзя же сказать, что все это - результат перекачки мозгов?

Министр: Да, дело не только в перекачке мозгов, хотя масштабы ее очень велики. Но главное, что специалистов высокого класса готовят американские университеты. Высшее образование там, действительно, лучшее в мире. Оно, правда, очень дорогое, но нам многому стоило бы поучиться. Но если мы школу нашу сломаем, то и этому учиться не придется. Школа - это пока что источник наших преимуществ, она давала нам крылья, которые компенсировали нехватку денег. Давайте об университете пока не будем говорить, это отдельная большая тема.

Корр.: Вы сказали, что школа - очень консервативный институт. Как же удалось на Западе ее разделить и заменить университетскую основу на мозаичную?

Министр: На Западе история этого процесса хорошо изучена, а у нас в замаскированном виде главные этапы видны в том, что делают и чего добиваются реформаторы. Например, с культурным основанием школы тесно связан и ее социальный уклад. Возьмем элитарную школу - что гимназию в царской России, что советскую школу, что закрытый колледж в Англии. Уклад здесь воспитывает дисциплину и возвышенную строгость, корпоративное братство. Для этого школа выработала особый, очень важный символ - форму. В СССР она сохранилась для девочек, а в 1955 г. ее восстановили и для мальчиков. В массовой же школе на Западе давно стали побуждать детей к расхлябанности и мещанской конкуренции в одежде. Что первым делом устроили в школе наши реформаторы? Отменили школьную форму. Об этом не было никакого разговора, а ведь удар по всему укладу школы был нанесен очень сильный.

А смотрите, как СМИ целенаправленно разрушают образ учителя. В советской школе сама фигура Учителя имела, если хотите, священную компоненту. Это наставник и подвижник. В приниженной школе настойчиво подчеркивается, что учитель - служащий предприятия, продающего услуги. Учителей сегодня растлевают, унижают взятками и подачками. На российском телевидении возник даже особый жанр рекламы - учитель представлен в безобразном, отталкивающем виде. Против него - вольные раскованные тинейджеры, стоящие на головах и кричащие: "У нас фиеста". Запад, конечно, до такого саморазрушения не доходит, но нас к этому подталкивают.

Корр.: Но разве может школа устоять против общего давления новой идеологии, ориентирующей на конкуренцию и наживу? В журнале "СОЦИС" опубликованы результаты опроса - половина старшеклассников Нижегородской области желает быть предпринимателями.

Министр: Конечно, устоять трудно, тут многое зависит от усилий и родителей, и учителей. Ведь на те данные, что вы привели, можно взглянуть и по-другому - половина ребят устояла, сохранила здравый смысл. В целом это беда России - у подростков сознательно формируют инфантильное, иллюзорное представление о жизни. Неизбежный крах иллюзий у большинства вызовет подавленность, сделает еще более легкой жертвой манипуляции. Для многих это будет катастрофой, они скатятся в преступность и наркоманию, к этому тоже их подталкивают.

Корр.: Родители, которые водят первоклашек в школу, в ужасе. Сошел снег - и обнажились шприцы, которыми колются старшеклассники.

Министр: Да, когда ломали советский строй, родители об этой стороне дела почему-то не подумали. А ведь если уж брать за образец американскую школу, то это можно было бы предвидеть. Школа в США - один из главных рынков наркотиков. Нам десять лет назад и в страшном сне не могло присниться, что школе потребуется целая рать охранников - и она с этим не будет справляться. И до сих пор многие родители не понимают, как создается в школе рынок наркотиков. Они думают: мой сынок не захочет, он ведь такой умный и добрый. Рынок этот создается насильно, потому и школа в США становится очагом насилия. Полезно было бы издать на русском языке доклады ФБР о вооруженном насилии в школе США. Но этого от нынешнего министра образования не дождешься. До нас доходят только сенсации - школьник застрелил пятерых однокашников! Не в этих эксцессах дело, а в насилии повседневном, ползучем, от которого не укрыться. Что же делать! Те, кто поддерживает программу либеральных реформ, должны отдавать себе отчет, на что они обрекают детей России. Все приходится глотать в одном пакете.

Корр.: Наверное, та картина, которую вы нарисовали, характерна не для всех школ США? Есть трущобы, а есть богатые кварталы.

Министр: Проблема это общая, разделить трущобы и "чистые" кварталы в современном городе непросто. Хотя недавно Альфред Кох такую утопическую идею для России предложил: разделить ее на два гетто, жители которых не смешиваются. В одной, зажиточной части будут правовое государство, полиция, нормы. В другой части - трущоба. Порядок будут наводить местные банды, полиция туда соваться не будет. Это так называемое "двойное" общество. Его нам пророчат и Елена Боннэр, и Андрон Кончаловский - это из самых приличных пророков. Уклад его хорошо изучен на примере Бразилии. Надо только понимать, что в России в "цивилизацию трущоб" погружают большинство населения, и отстрелом всего нескольких десятков мальчишек, как в Бразилии, у нас дело не обойдется. Уровень преступности в России таков, что мы уже стоим на пороге того, что называется "молекулярная гражданская война". Смена типа школы сломает последний барьер. Кстати, западные социологи считают школьное насилие и вандализм извращенной формой классовой борьбы - той формой, что доступна детям из обездоленных классов. В ответ и хозяева жизни отработали стратегию и тактику классовой борьбы против детей. В том числе и против собственных детей - таков порочный круг, в который загнана школа конкурентного общества.

Корр.: Не вызывает ли эта классовая борьба сплочения учеников, стихийного обучения их солидарности?

Министр: Нет, не любая борьба сплачивает, это зависит от знамени, от идеалов. В массовой школе Запада многое делается, чтобы внедрить идеалы конкуренции - индивидуальной или групповой. Взаимопомощь не только не поощряется, но даже порицается. Рассказы наших сограждан, которые сейчас живут в США и чьи дети ходят там в школу, просто потрясают, так нам это непривычно. Но ведь это и к нам проникает. Преподаватели сознательно недодают ученикам знания, чтобы расширять рынок репетиторства! А ведь традицией советской школы была так называемая "помощь отстающему ученику" - и со стороны учителя, и со стороны товарищей.

Корр.: Над этим много издевались еще в годы перестройки: "А ты, пионер, не спи!". Разве это не приводило к перегрузке наиболее способных учеников, не было им во вред?

Министр: Это абсолютная чушь, даже удивительно, как на это люди клюнули. Я бы сказал, что исключительно высокий уровень лучших учеников советской школы во многом был обеспечен тем, что эти ребята и девочки имели возможность объяснять трудный материал своим товарищам. Нет лучшего способа подняться до глубокого понимания, чем объяснить вопрос другому. Вот когда ты по-настоящему обнаруживаешь все изъяны твоего собственного усвоения - никакой экзамен этого не заменит. Я лично уверен: при том, что для отстающих учеников это была действительно большая помощь, без которой многие бы не догнали класс, наибольшую пользу получали именно лучшие ученики. Благодаря этой системе они становились блестящими учениками, творческими и уверенными.

Корр.: В том, чтобы перейти к "передовым" американским стандартам, надо ведь пройти довольно много этапов. Какие методы осваивают наши реформаторы?

Министр:Первым делом они предлагают полностью отказаться от принципа единой школы и от ответственности государства за программы - учебные планы перейдут под контроль попечительских советов, так что и спросить будет не с кого. В этих советах главную скрипку будут играть денежные мешки, "спонсоры", наш криминализованный капитал. Его социальные и идеологические цели всем известны. Культурные стереотипы тоже. Тут уж не о трущобе речь, а о превращении большей части России в "зону". Кстати, судя по всему, в России "элитарные" частные школы, где в попечительских советах сидят самые крутые "спонсоры", деградируют быстрее, чем государственные школы. Уж что-что, а школу в руки "новых русских" никак нельзя было отдавать.

Корр.: К чему ведет уход из школы государства? Можно пояснить на примере наших наставников, США?

Министр: Посмотрим, что происходит, когда учебные планы разрабатывают частные компании, а принимают местные попечительские советы. Недавний пример - письмо 200 ученых: физиков, химиков, математиков, в том числе Нобелевских лауреатов, в газету "Вашингтон таймс". Они собрали 70 тыс. долларов и на правах рекламы напечатали на целой странице письмо, где критикуют школьные программы по математике, рекомендованные министерством образования США. Учебники для этих программ полны ошибок, а до 4-го класса рекомендуется совсем не использовать учебников, объясняя материал на пальцах, кубиках, карточках. Многие программы не включают деления дробей и умножения многозначных чисел. Зато заставляют детей выполнять изнурительные и отупляющие задачи типа "подсчитать миллион зерен птичьего корма".

В этих программах ни одной теме не посвящено более двух уроков подряд. Один день изучают сложение, на следующий - симметрию, затем координаты, потом свойства трехмерных фигур, потом дроби, на следующий день деньги, потом вычитание, вектора, градусы на термометре, потом таблицы. Потом снова сложение - как муха, летающая вокруг лампочки. Никакой стройной системы в головах учеников не создается. Времени остановиться, подумать, понять нет. Потому-то обучение сложению продолжается с первого класса до шестого. По мере продвижения в этот калейдоскоп добавляют умножение и деление. В своем письме ученые заявили, что никогда в жизни не видели ничего хуже. И что же, министр отозвал учебники? Нет. Он ответил, что рекомендации государства необязательны и школьные округа сами вольны следовать им или нет. Ученых, написавших письмо, обвинили в непонимании школьной специфики и пренебрежении нуждами бедных и расовых меньшинств. А также в элитарном эгоизме: мол, хотят заставить общую школу обучать тому, что надо знать только элите.

Корр.: То есть просто с помощью изменения типа программ устраняется дисциплинарность и вводится мозаичность знаний и навыков. К тому же, как вы говорите, снижается уровень учебников.

Министр: Это понятно. В СССР каждая ошибка в учебнике была ошибкой государства. Все это понимали, и все, от автора до рецензента, делали все, чтобы ошибка не проскользнула. Да и могли ли сохраниться ошибки в 37-м издании учебника математики, обкатанном в тысячах школ десятками тысяч учителей и миллионами учеников? Что сейчас - хорошо известно. Уже к 1994 г. на деньги Сороса издано 400 учебников и пособий. По большей части они поражают своим убожеством и невежеством. Не будем уже говорить о той агрессивной русофобии, которая им присуща. Даже чисто информационное их качество таково, что можно говорить о большой преступной антироссийской акции.

Кроме того, советская школа следовала важнейшему педагогическому принципу - давать знание как систему, строго соблюдая последовательность тематики согласно ходу развития детского мышления. Мозаичность, которую внедряют в школы и США, и Западной Европы, просто подавляет становление личности с целостным мировоззрением.

Корр.: Идет ли уже этот процесс у нас?

Министр: На всех парах. В конце февраля в фонде Горбачева прошел "круглый стол" с разработчиками школьной реформы. Их главное заклинание - школа должна отвечать требованиям постиндустриального общества. Что это значит? Один "реформатор" объяснил, что в таком обществе производства почти не будет, а в сфере обслуживания не нужно знать про "амфотерные гидроксиды" и т.п. Его спрашивают, как же при таком образовании восстановить промышленность, обновить технологию. А зачем, ответил этот господин, все равно русские не будут конкурентоспособны, нечего и стараться. Вообще лозунг "Зачем это нужно знать нашим детям?" звучал постоянно. Представитель Министерства образования даже допытывался у математика - академика РАН Д.В.Аносова - зачем знать, чему равен sin(2x). Повторяю, что такого маразма десять лет назад нам и в страшном сне не могло бы привидеться.

Корр.: Боюсь, многие согласятся с тем, что в жизни необязательно знать, чему равен sin(2x).

Министр: Журналисту так думать простительно, а работнику министерства образования - нет. В начале я привел мысль Гейзенберга: "Образование - это-то, что остается, когда забыли все, чему учились". Конечно, люди забывают формулы. Но остается тот интеллектуальный опыт, который подросток получил, разбирая вместе с учителем выведение формулы sin(2x). Тот, кто этого опыта не имеет, исключен из культуры, включающей в себя такие интеллектуальные навыки - они имеют фундаментальный характер.

Корр.: А зачем так стараются отменить выпускные и приемные экзамены?

Министр: На Западе так делают, и нам надо. Вообще, экзамены - важнейшая часть школьного образования, в каком-то смысле венец учебы, наполненный множеством смыслов. Да, вещь трудоемкая, и есть соблазн заменить их механическим "тестом". Любопытно, что тот господин из министерства, что отрицал полезность изучения синусов, пропагандировал этот "тест", ссылаясь на пример Японии и Китая. Он, похоже, не подозревал, что в Японии пресловутый единый тест отменили четыре года назад, а в Китае только что вернулись к приемным экзаменам в вузах.

Корр.: Кстати, под песенку о "постиндустриальном обществе" без шума устранили принцип трудовой школы. А ведь это, наверное, важное изменение.

Министр: Конечно, ведь "человек массы" по своей психологии должен быть потребителем. Наши советские учебники были полны рассказов о героях войны и труда, ученых - о работниках. Даже учебник математики учил быть хозяином своей страны, был наполнен задачами на производственные темы с поездами, самолетами, ткачихами, директорами совхозов, прикидывающими, сколько бревен надо для постройки новой школы. После урока природоведения о полезных ископаемых у нас полкласса бежали в ближайший овраг посмотреть, нет ли там угля или железной руды. В американских школьных учебниках вы темы труда не найдете. "Джон купил поп-корн и кока-колу...". А овраги в частной собственности. Нечего по ним лазить, полезные ископаемые искать"- не ваше дело! Ваше дело поп-корн и кока-кола. Разве могут реформаторы терпеть нашу "неправильную" школу?

Корр.: Чтобы убить в подростке естественное стремление к труду, творчеству и успеху, надо ведь немало над ним потрудиться. Какие тут применяют методы?

Министр: Конечно, очень важно общее идеологическое давление, устраняющее честный и творческий труд из шкалы главных ценностей. Успех измеряется деньгами! А деньги, как известно, гораздо легче добываются не трудом, а спекуляцией - в широком смысле слова. К тому же есть много изощренных методов снизить устремления ребенка, оправдать или даже поощрить его лень, его нежелание сделать усилие, преодолеть трудности.

Корр.: Чем тут нас порадуют "наставники"?

Министр: Очень важны предметы, которые формируют мировоззрение и характер подростка - литература, история. Советская школа, как и классическая гимназия, давала ребенку за образец сильные характеры, которые выражали величие человеческого ума и духа даже в трагических обстоятельствах, даже в ошибках. Гамлет, пушкинская Татьяна, Пьер Безухов, Григорий Мелехов. В западной школе принята концепция разделения символов и их принижения для "ученика массы". Эксперты утверждают, что бедные лучше учатся, если им подсовывать истории о бедных и убогих. Так из программы изымают классику, которая как раз утверждает единство и общность человечества. Зачем, мол, читать классиков - это "давно умершие белые мужчины".

Тот же подход и к современным образцам. Наши дети читали о подвиге Алексея Маресьева, о Софье Ковалевской и Марии Кюри. В "Родной речи" был рассказ о мальчике, который узнал у отца, как выводят новые сорта пшеницы, отбирая лучшие зерна, и вывел свой собственный сорт. С зонтиком стоял, от града свою делянку защищал. В американской школе другой акцент: бедная черная девочка из гетто должна читать книги о бедных черных девочках из гетто. Это и задает ей ее социальную нишу. Мария Кюри - не для нее.

Корр.: А как к этому склоняют родителей?

Министр: Есть "научные" методы. Например, раздувается идея, будто ребенок не умеет читать не потому, что он ленится, а потому, что у него болезнь такая - дизлексия. Или что человек вести себя не умеет не потому, что плохо воспитан, а опять же - болезнь. Ученые рассказывают страшные вещи. Дизлексия! От нее, мол, люди видят слова задом наперед или вверх ногами, буквы прыгают по всей странице. Возможно, до 45% американских детей охвачены этой заразой! СМИ трещат об ужасной болезни. Учителям рассказывают о ней на курсах повышения квалификации. Появляются фирмы, предлагающие специальные учебники для больных.

Начинают говорить, что не уметь читать не вредно, а даже полезно. Что это талант такой. Вместо слова "неграмотный" говорят "страдающий от дизлексии". Учителям рекомендуют не заставлять дизлексика читать вслух в классе, а то, чего доброго, сам догадается, что читать не умеет. Так ликвидируется вечный позор Америки - неграмотность. Считается, что в Америке 15% дизлексиков. Так же неграмотность могут восстановить и в России.

То же и с плохим поведением. Его называют "синдром дефицита внимания". Это когда ребенок болтает ногами, встает с места и начинает ходить по классу, отвечает, не дослушав вопроса, трещит без умолку и не любит выполнять задания. В других странах эта болезнь не замечена. СМИ рекламируют эту болезнь, доктора, учителя, психологи тоже. Родителям из бедноты, у которых дети страдают от этой "болезни", выплачивают 500$ в месяц пенсии по инвалидности ребенка. Родители этими деньгами дорожат и поощряют безобразное поведение в школе, набрасываясь на учителя, когда он пробует призвать "больного" к порядку. Добрым американцам такая забота о бедных приятна, а сами бедные так и остаются бедными, потому что учиться некогда - болеть надо.

Корр.: Может, это и вправду болезни, мы просто в медицине отстали?

Министр: Дело не в том, существуют ли такие болезни на самом деле. Может быть, и есть один человек на тысячу или около того. Но я не помню, чтобы в моем классе 15% вставали и бродили по классу, во время урока или продолжали болтать ногами, если их просили не шалить. Вы и сами помните, наверное, что в вашем классе таких "больных" не было. Все прекрасно обучались чтению и привыкали нормально себя вести. Так что речь идет о болезнях, которые "создаются" социальными механизмами. И реформаторы хотят эти механизмы в нашу школу внедрить.

Корр.: Вы - министр теневого правительства оппозиции. Но ведь в оппозицию к Кремлю перешли и правые. Как соотносится с ними ваша политика в области образования?

Министр: Правые и "Яблоко" - это оппозиция "с другой стороны". Они недовольны, что власть медленно ломает Россию. По мелочам в их критике Кремля много верного, иначе кто бы их стал слушать. Но давайте возьмем главные тезисы из программы "Яблока" в области образования. Вот одно из принципиальных требований - "Автономия (самостоятельность) образовательных учреждений". Главный смысл его - снять все препоны для разделения единой школы на "два коридора". Еще важнее самый первый пункт, где проблема школы увязана с общей программной целью. Он звучит так: "Сделать Россию открытой страной, все более эффективно и полно интегрирующейся в мировое сообщество. Для этого каждый выпускник школы, ПТУ, техникума и вуза должен обладать высокой конкурентоспособностью на отечественном и мировых рынках труда".

Здесь - идея полной открытости России, вхождение ее в периферию глобального "рынка". Хорошо известно, что это означает утрату и экономической, и культурной независимости. Практически означает исчезновение России. Кого же должна готовить школа в такой России? Поденщика, конкурирующего на мировом рынке труда. Чтобы русский юноша мог оттеснить турка в драке за место уборщика в Гамбурге или марокканца на уборке апельсинов в Испании. Да, для этого не надо знать, чему равен sin (2х).

Мы отвергаем саму эту цель.

Юноши и девушки России должны не на мировой рынок тянуться, а воспитывать характер и получать знания, чтобы своим трудом поднять Россию. Вернуть достойную жизнь народу: достаток, безопасность, радость творчества. И сделать это можно не в конкуренции с озлобленной массой, а в сотрудничестве сильных духом и знанием личностей. Это в России возможно, и это будет сделано, когда каждый ясно поймет, чего он хочет для своих детей и для детей своих сограждан.

ОБРАЗОВАНЩИНА. // Газета "Завтра" (Москва).- 21.06.2001.- 025.- C.4